Begnas lake. Озеро Бегнас.

Мы вернулись из трека, потусили в любимой Покхаре, в основном, дома на балконе, так как я чувствовала себя антисоциальной после нашего феноменального паломничества в горах. Благо, балкон у нас подходящий для наших танцев, зарядки, завтрака, беготни и даже для Давидосова самоката.  

У меня был план пожить в Покхаре еще месяц до конца визы 6 января, а потом сбежать обратно в лето, в теплую тропическую страну. Примерзать мы начали еще в треке. Самая низкая температура, которую когда-либо испытывал на себе Давидос, выросший в Таиланде и Вьетнаме, была +3, и ему было жуть как некомфортно. Я надеялась, что в Покхаре мы погреемся, но не тут-то было. В Непале наступила зима. Покхара опустела. Перестали приезжать люди, чтобы уйти в трек. Покхара не стала от этого менее привлекательной, но сидеть на балконе или гулять по уже истоптанным улицам стало мало. 

В треке мы много ходили, каждый день разбирали и собирали рюкзаки, меняли гестхаусы. Давид был в восторге. 

Когда вернулись, он запрыгнул на самокат, повалялся на своей кровати, и сказал, что хочет остаться здесь навсегда. Через три недели же, начал интересоваться, куда мы поедем и когда. Однозначно travelling bug поселился в его теле. И он, как известно, не единственный носитель этого жучка в нашем семействе. 

Мы собрали вещички, сердечно попрощались с друзьями, которых обрели, пораздавали непрочитанные книжки и неиспользуемые вещи и поехали на озеро Бегнас в пятнадцати километрах от Покхары. 

Двигаться собираемся на юг к границе с Индией, городу Лумбини, месту рождения Будды. Там намного теплее. 

На Бегнасе мы поселились в центре медитации и йоги на вершине горы с одурманивающим видом на озеро и Гималаи. Так как на дворе низкий сезон, то нет ни студентов, ни жильцов. Посетители бывают только в ресторане и только местные непальские семьи. Я продолжаю свой "обет молчания", общаясь только с клавиатурой и экраном ноутбука: читаю, пишу, преподаю. Когда-нибудь мы вернемся сюда надолго: это молчаливое место идеально для работы по написанию книги. 

Давид целыми днями носится с местными детьми в деревне внизу, прибегает только подкрепиться, рассказывает, во что и с кем играл, заваливается в восемь на кровать и спит мертвым сном. 

Вчера зову его домой спать, он приплывает, опьяненный от счастья, в обнимку с семилетней девочкой. "Kiss me, David",- заявляет очередная невеста. Они нежно целуются в губки. "I love you, David." "I love you, too." Девочка уплывает обратно в свою деревню, Давид обещает ей прийти завтра смотреть вместе мультики. Лубоф. 

Richard. Ричард.

В Лехе, столице Ладакха, Индия, мы подружились с Ричардом, 60-летним англичанином, с которым познакомились в нашем любимом гестхаусе Tsetan.

Ричард живет на две страны: с июня по ноябрь в Лехе, Индии, все остальное время в Англии. 

В Лехе Ричард работает на негосударственную организацию Women's alliance of Ladakh(WAL), которая занимается расширением прав и возможностей женщин Ладакха, предоставляет помощь и поддержку женщинам, оказавшимся в сложной ситуации, продвигает идеи охраны природы и уникальной культуры Ладакха, призывает туристов пользоваться услугами местных людей, а не приезжих индусов, повышая уровень жизни и доход местного населения. 

Мы регулярно встречались в больших компаниях волонтеров, работающих с Ричардом, ходили на пикники и в парк-заповедник к осликам, готовили обеды, ужинали в любимых ресторанах, и говорили, говорили, говорили. 

Ричард не был женат и у него нет детей, но он так тонко чувствовал Давида, разговаривал на его уровне и понимал его четырехлетние поступки. Давид называл его grandpa Richard, и для Ричарда, наверное, мы стали дочкой и внуком на то время, что было у нас в распоряжении. 

Однажды мы встретились в ресторане, Ричард рассмотрел мой наряд и воскликнул: "Ты так похожа на Боба Дилана!" Я подумала, ну, ваще, нормально, сравнивать с каким-то мужиком, хоть и знаменитым. Я, хоть убей, не помнила, как выглядит Дилан. Позже, вечером, он прислал фото, и я смеялась над своими собственными мыслями, потому что сходство было не в лице, а стиле одежды. 

Именно Ричард был человеком, от которого я узнала, что Боб Дилан получил Нобелевскую премию в литературе в этом году😊 И он подметил, что это неудивительно, ведь  только Дилан мог написать такие слова: the bridge at midnight trembles
the country doctor rambles
bankers' nieces seek perfection
expecting all the gifts that wise men bring.
the wind howls like a hammer
the night blows rainy
my love she's like a raven
at my window with a broken wing.

В мой день рождения Ричард играл на гитаре и пел песню про путешествия с детьми. Я, как обычно, плакала, сентиментальная душа😊 Слова песни Teach Your Children, written by Graham Nash:

You, who are on the road, must have a code
That you can live by.  And so, become yourself
Because the past is just a goodbye.

Teach your children well, their father’s hell
Did slowly go by.  And feed them on your dreams
The ones they pick, the ones you know by.

Don’t you ever ask them why, if they told you, you would cry,
So just look at them and sigh: and know they love you.

В день прощания перед нашим отъездом в августе Ричард что-то нацарапал на кусочке бумаги, сказав, что это его запоздалый подарок на день рождения. На самом деле, подарком было знать и иметь такого человека в нашей жизни. 

Сейчас я иногда открываю сообщения в фэйсбуке и несколько раз перечитываю одно и тоже. Так я соединяюсь с ним в мыслях.

Trek in Nepal. Day 11.

Вечер. По ощущениям уже ночь. Мы просыпаемся в 6.30-7.00 в треке, и ложимся тоже очень рано. Давид спит на моих коленях, укутавшись в черную пуховую куртку вместо одеяла. Восемь часов вечера, а он уснул, добровольно улегшись на меня, и попросив обнять его. Вай-вай! Как же редко это бывает. Обычно он держится до последнего, упорно доказывая, что не устал, пока я не завалю его в постель и не спою про луну, на которой можно покататься. 

На столе стоит черный чай. Уже пятая чашка за день. Мы весь день пробатонились в гестхаусе в Гандруке по пути домой в Покхару. Температура воздуха здесь намного приятнее, чем в большей части трека, и высота не давит на меня бессонными ночами. Здесь, на 2000 метрах, иголки в руках и лице исчезли, и сон снова стал крепким и долгим. 

Мы остались в деревне на день отдыхнуть, потому что последнюю тысячу метров мы спускались по ступенькам и лесу. Утром ноги идти дальше отказались. А Давиду хоть бы хны. 

Гестхаус напоминает швейцарскую или французскую виллу: темное дерево, маленькие резные окошки, больше похожие на дверки в темницу. Горячий-горячий душ, чистые простыни и туалет, наивкуснейший дал бат, лужайка перед домом, клумбы с разноцветными цветами всех форм и размеров, сверкающие Гималаи вокруг, стол и три стула, завтрак на краюшке лужайки.

Хозяйка дома, пожилая непальская женщина, в первый вечер превратилась в бабу Давида. Только что она протерла все столы, вымыла посуду, убрала со стола наш последний черный чай, жестом, приложив ладони к голове, спросила, спит ли Давид. Спит. 

На столе лежит книга Джеймса Редфилда "Селестинское пророчество". Я читаю ее весь трек, и мой выбор книги для этого пути стал переломным моментом. 


Теперь только "до" и "после". Теперь все кристально и легко. 

И так было всегда, просто мне потребовалось столько лет, чтобы вспомнить и испытать.

Все хорошо! В мире все хорошо. Войны, конфликты, разводы, потери, ссоры, свадьбы, дети, карьера, путешествия, пенсия, поиски, вопросы, ответы, путь. Все идет так, как надо. Каждое событие колобочком катится к следующему еще более пробуждающему опыту. 

Все было, есть и всегда будет хорошо. 

Каждая соломинка, каждый камень, все "живое" и "неживое" существует для общего проживания бытия. Бог не в статуях и не в церквях, дьявол не аду и не в сердце. Все- энергия, непостоянство, перемена, движение, поток. 


Как это увидеть? Открыть глаза. Как это испытать? Открыться опыту. Сдаться. Наблюдать.